1
Несмотря на санкции и серьезны ограничения, ощутимых во всех сферах экономики, Россия напоминает человека с разорванными артериями: капитал буквально хлещет из нее, не находя себе применения. И это не экспансия производительного капитала, а бегство финансовых спекулянтов, - прежде всего в виде вывоза золота и криптовалюты.
Чтобы иметь хотя бы теоретическую возможность развития, государству нужно жестко ограничивать вывод спекулятивных капиталов из страны: противном случае развиваться будет просто не на что.
Ничего странного в мировой практике в этом нет. Именно к этой мере успешно прибегли в кризис 1997-99 годов как самая либеральная, так и самая авторитарная из неразвитых экономик того времени – Чили и Малайзия. Крайности сходятся в истине: только они тогда избежали разрушительной девальвации.
В начале 2010-х перед лицом угрозы банкротства Греции власти Англии вполне официально заявили, что при дальнейшем обострении кризиса (создавшего тогда очевидную угрозу евро) могут ограничить движение спекулятивных капиталов через границу.
Таким образом, это эффективная мера, к которой готовы даже безупречно рыночные страны со свободно конвертируемой валютой.
Однако ограничение движения спекулятивных капиталов – лишь элемент решения главной задачи: их отделения от производящей экономики. Это лишь элемент ограничения финансовых спекуляций, необходимого для модернизации (так как в силу большей привлекательности спекулятивных рынков, манящих возможностью «сорвать куш», капиталы реального сектора в случае их доступности быстро переместятся туда, разрушив фундамент любой экономики).
Данное категорическое условие на уровне зрелости финансовой системы, достигнутом Россий еще в начале нулевых годов, выполняли все крупные развитые страны (без этого у них просто не было бы шанса стать или остаться развитыми), - правда, каждая по-своему.
США институционально отделили занимающиеся финансовыми спекуляциями банки от банков, работающих с остальной, производящей экономикой. Введенное в 1932 году Рузвельтом, это разделение на соответственно инвестиционные и коммерческие банки было отменено только в 1999 году Клинтоном, и то лишь под занавес его президентства.
Япония жестко регламентировала структуру активов банков: на каждую иену, направленную на спекулятивные рынки, они должны были вложить в несколько раз больше в кредиты реальному сектору, населению, а также в неспекулятивные (в том числе государственные) ценные бумаги. Это ограничение, представляющееся сегодня не только наиболее элегантным, но и самым эффективным, было отменено вслед за США - лишь в 2000 году.
В развитых странах Западной Европы до 80-х годов ХХ века действовали прямые ограничения спекулятивных (в том числе валютных) операций, представлявшие собой просто сильно смягченный вариант советской системы; в Китае с его одержимостью развитием подобные прямые ограничения сохраняются и по сей день.
Те страны, которые, как успешные, промышленно развитые и богатые после войны страны Латинской Америки (в Европе говорили «богат как аргентинец!») и Южная Африка, не ограничили вовремя финансовые спекуляции, так и не стали развитыми: они просто не имели ни малейших шансов на это.
Ограничение финансовых спекуляций, несмотря на неизбежное несовершенство контроля, позволяет массово инвестировать в развитие (в т.ч. обеспечивая производство дешевыми общедоступными кредитами), не опасаясь обрушения валютного рынка и инфляции, - и потому жизненно необходимо.
Успешный не только хозяйственный, но и социальный прогресс без этого представляется попросту невозможным.
Возможно, именно поэтому либералы, до сих пор почти полностью определяющие социально-экономическую политику России, не позволяют даже всерьез обсуждать меры ограничения финансовых спекуляций.
